История безнадежно женатого человека: окончание медового месяца
[начало | предыдущий]
Впрочем,
после волнений первых двух дней
медового месяца дальше все более-менее
стабилизировалось. Ну или я просто стал
меньше все принимать к сердцу. Или же
просто привык.
Типичный день медовых молодоженов выглядел так... Утром мы просыпались не слишком рано и долго препирались на тему, кто первый отправится совершать моцион. Собственно, отправляться можно было сразу двоим, потому что туалет и умывальник в этом кемпинге вмещал сразу роту солдат, однако по заведенной нами же традиции, пока один отправлялся на утренний моцион, второй тихо-мирно нежился в постели, а иногда даже засыпал. Обычно, конечно, это была Анжела, потому что препираться на тему очередности она только начинала нежным и ласковым спросонья голосом, а если же я по каким-то причинам отказывался вылезать из-под одеяла, в ее словах тут же звучал металл, и стоило мне протянуть хотя бы еще минут пять, раздавалась скрежещущая команда: "Бублик! (Вы помните, что она меня называла именно так, хотя я до сих пор не понимаю, почему.) Быстро умываться!"
Затем мы завтракали в местной столовой, после чего собирались и отправлялись на пляж. Это было самое нелюбимое мною времяпрепровождение. Потому что на пляже Анжела тут же углублялась в какую-то книжку, и я, валяясь рядом, просто с ума сходил от скуки. Можно было, конечно, поиграть в волейбол, однако я, после того самого не слишком удачного эксперимента, как-то не горел желанием присоединяться к играющим.
Почему Анжела отказывалась со мной общаться на пляже? А черт ее знает. Она это объясняла тем, что мы уже сто лет знакомы, давно обо всем переговорили, и ей просто неинтересно в сотый раз слушать мои байки и рассказы. На вопрос, почему мы не можем просто пообщаться на какие-либо темы, высказать друг другу собственное мнение и, например, поспорить, Анжела отвечала, что мое мнение по всем вопросам ей давно известно, причем в некоторых случаях оно ее сильно раздражает, так что в моих же интересах не делиться с ней своим мнением. Если тебе так драгоценно собственное мнение, заявляла Анжела, держи его при себе и никому не показывай.
Вам было бы обидно это слышать? Мне было обидно. Однако приходилось признать, что с какой-то стороны Анжела права. Потому что когда мы начинали высказывать друг другу свои соображения по каким-то насущным вопросам - будь то ситуация в мире, произведение искусства или психология отношений, - мы неминуемо ссорились. Меня возмущал апломб, с которым Анжела высказывала свое мнение, зачастую весьма и весьма спорное, а ей не сильно нравилось, что я с ней не всегда соглашаюсь. Вообще эту логику понять было довольно трудно. Сама Анжела по любым вопросам высказывалась, как правило, очень резко и категорично. Но если я пытался мягко возражать, то она это расценивала как попытку ее обидеть и унизить. Получалось, что я вообще не должен был иметь собственное мнение, а должен был всегда соглашаться с ней. Если же я пытался первым что-то высказать по интересующему меня предмету, Анжела тут же начинала спорить с пеной у рта, доказывая, что я не прав. Причем тут у меня было два варианта: или не соглашаться, и тогда мы ссорились, или соглашаться, автоматически отказываясь от своего мнения, потому что у Анжелы почти всегда было противоположное. Когда же то же самое пытался делать я - спорил с Анжелой, доказывая ей что-то свое, - она это воспринимала как личное оскорбление.
Впрочем, это все происходило и раньше, до медового месяца. Просто тогда меня это не тревожило, ведь мы не так много времени проводили вместе, и на споры отвлекаться нам совершенно не хотелось, а сейчас оказалось, что нам просто не о чем разговаривать: истории из своей жизни я ей давно пересказал почти все, а спорить у нас как-то не получалось. Так что мне оставалось в лучшем случае просто спокойно слушать, как Анжела высказывает свое категоричное суждение по каким-то вопросам, иногда про себя посмеиваясь, если неделю назад по тем же вопросам она изрекала нечто совершенно противоположное (была у нее и такая манера).
После скучного пляжа следовал обед и традиционная сиеста - послеобеденный сон. Именно этот период был отведен для всяких любовных, так сказать, "утех". У меня в голове сначала постоянно вертелась фраза из одного американского фильма, которая звучала как "Сладко перепихнуться после обеда", но потом я это выкинул из головы. Тем более, что все это было не сладко, а скучно и традиционно.
Похоже, что сразу после свадьбы Анжела совершенно изменила свое отношение к данному процессу. И дело тут не в том, насколько часто ей хотелось этим заниматься или насколько часто она соглашалась уступать моим домогательствам. Просто если раньше мне еще дозволялись хоть какие-то эксперименты, то во время медового месяца я себя чувствовал, как во время конвоирования из одной тюрьмы в другую: шаг влево, шаг вправо - считаются побегом и наказываются предупредительным изгнанием из супружеской постели.
Я не знаю, чем это было вызвано. Впрочем, раньше Анжела тоже не любила особенно экспериментировать, однако нам и так приходилось заниматься любовью в довольно экзотической обстановке, а это само собой было экспериментом. Сейчас же, когда можно было никуда не спешить, никто нам не мог помешать, да и находились мы в обычной двуспальной постели, а не в лесу, на даче, подъезде или телефонной будке, - Анжела почему-то очень неприязненно реагировала на мои любые робкие поползновения хоть как-то разнообразить наши интимные контакты. У меня было такое впечатление, что она себе написала какую-то памятку из серии "Молодой жене. Алгоритм сексуальных утех" и теперь ей следует неукоснительно - от пункта к пункту.
Настаивать я не мог. Во-первых, было неудобно - дело-то все-таки достаточно пикантное, - а во-вторых, один такой эксперимент закончился тем, что Анжела просто отвернулась к стене и отказалась продолжать, как она забавно выразилась, "вести со мной разговор в подобном тоне".
Причем я много раз пытался с ней поговорить на эту тему - без толку. Попытка завести подобный разговор вызывала ее явное раздражение, и она категорически отказывалась хоть что-нибудь обсуждать. Если тебе что-то не нравится, тут же заявляла Анжела, можешь со мной разводиться. Ответить на это, разумеется, было нечего. Оставалось только тихо грустить.
Вторая половина дня обычно проходила значительно веселее. После сиесты мы выбирались в какие-нибудь близлежащие города и поселки (ведь Юрмала представляет собой целую цепочку маленьких городков, расположенных на взморье), где гуляли или сидели в каких-нибудь уличных заведениях. Вот в такие минуты я потихоньку начинал понимать, что такое медовый месяц.
Обычно мы сидели в какой-нибудь уличной кафешке, ели мороженое и пили кофе, любуясь соснами и постепенно заходящим солнцем. Все это создавало очень спокойное и умиротворяющее настроение. Мы почти не разговаривали, но нам хорошо было вместе. Я смотрел на Анжелу, чье лицо в лучах заходящего солнца выглядело очень нежным и ласковым, и радовался тому, что у меня теперь есть жена, с которой мы создадим семью и, возможно, нарожаем детей, она же тоже посматривала на меня и, вероятно, испытывала нечто похожее. По крайней мере, мне хотелось думать, что она испытывала нечто похожее, ведь зачем-то она вышла за меня замуж, не так ли?
Потом мы медленно гуляли по морскому берегу, лениво о чем-то болтая или же вообще ни о чем не разговаривая. На самом деле молчать с Анжелой было намного приятнее, чем говорить. Когда мы вместе молчали, сразу казалось, что мы - одна семья, где каждый друг друга очень хорошо понимает. Потому что стоило только заговорить - увы, увы, сразу оказывалось, что со взаимопониманием у нас есть очень и очень большие проблемы.
Но во время вечерних прогулок я старался об этом не думать. Я вообще старался как можно меньше брать в голову, потому что даже самая элементарная логика тут же неоспоримо доказывала, что в нашей семейной жизни будут большие проблемы. А мне не хотелось думать о проблемах. Мне хотелось наслаждаться медовым месяцем. Потому что я считал - а так и оказалось, - что это единственный медовый месяц в моей жизни.
Закончилось наше свадебное путешествие тихо и прозаично. Неделя пролетела очень быстро, никаких особых потрясений у нас больше не было. Правда, я еще один раз попытался было ночью вырваться потусоваться с грузинами на пляже, однако Анжела невовремя проснулась, отправилась меня искать и, к сожалению, быстро нашла. В коттедже я получил пистон за то, что оставил жену одну ночью без всякого присмотра, повинился и был прощен с условием, что больше никогда. Поэтому больше я ночью никуда из коттеджа не выходил.
Последний вечер медового месяца почти не отличался от предыдущих. Мы съездили в Майори, сходили в кафешку, поужинали и выпили коньячку. Я неожиданно завел разговор о том, как мы будем жить дальше, и мы оба вдруг с удивлением обнаружили, что совершенно себе этого не представляем. Сошлись на том, что как заживется, так и будем жить. Вернемся в Москву, снимем квартиру, а дальше видно будет. На одном только сошлись сразу - дети нам сейчас совершенно ни к чему. Анжеле надо доучиться, мне надо доучиться... Так что ты, Алик, веди себя осторожно - сказали мы мне, и оба с этим согласились.
На следующий день мы тихо и спокойно собрали вещи, сдали коттедж и отправились в Ригу, откуда вечером уехали в Москву. Там нас без всякой помпы встретили мои родители и отвезли к себе домой (ведь перед свадьбой квартиру я снять так и не успел). Вот так началась наша семейная жизнь.
Вы спросите, о чем я думал после этого медового месяца? Оглядываясь на уже пройденный путь, ни о чем хорошем, в принципе, не думал. Медовый месяц показывает очень многое. Он демонстрирует, смогут ли люди жить нормально вместе или нет. Потому что даже если во время медового месяца начинают вылезать всякие противоречия, можно голову дать на отсечение, что очень скоро из этих маленьких побегов недопониманий и несовпадений вырастут здоровенные баобабы жутких проблем. Можно, конечно, сказать, что умные люди в дальнейшей жизни должны попытаться как-то сгладить эти противоречия, но практика показала, что все это имеет тенденцию к усилению, а не к сглаживанию.
Так что если в медовый месяц вас начнет раздражать привычка молодой жены во время занятий любовью красить ногти или смотреть телевизор, можете не сомневаться, что через пару месяцев вы или убьете жену, или разобьете пузырек с лаком о стенку, или выкинете телевизор в окно. Ну или вообще прекратите заниматься с женой любовью.
И дело не только в сексе как таковом. Все эта чертова совместная жизнь рождает такой комплекс проблем (я сейчас говорю исключительно о нашей паре), о которых никто из нас и не подозревал за те два года, во время которых мы просто встречались. Конечно, теоретически мы знали, что такие проблемы неминуемо должны возникнуть, но на практике оказались к этому не сильно подготовленными. Кроме того, никто из нас не хотел поступиться своими принципами и своими удобствами. Думаете, я во всем виню Анжелу - мол, она вся из себя такая стерва и зараза? Ничего подобного! Я прекрасно понимаю, что ее во мне тоже многое раздражало, что и рождало такое негативное отношение. Но я не желал не только что-то в себе исправлять - а зачем, пускай принимает меня таким, какой я есть, - но и даже анализировать, что же такое ей во мне не нравится. И она поступала точно так же.
Вот так и начала свое самостоятельное плавание эта "счастливая" семейка. Одна из сотен и тысяч семеек, проходящих по все тем же минным полям, усеянным граблями. Плохо только, что эти постоянно вздымающиеся грабли колотили не только по лбу, но и по всем другим частям тела. Причем как меня, так и ее. Все это было очень неприятно. Но такова жизнь, ничего не поделаешь. Сами на это пошли, никто нас, в общем-то, под дулом пистолета не заставлял.
[продолжение следует]
